Двадцать лет спустя (вместо введения)

В 1939 году вышла моя книга «Записки актера». С тех пор много утекло воды. Рассказанное в книге как бы продолжалось в реальной действительности. За про­шедшие двадцать лет немало было пережито., переду­мано и сделано такого, о чем хотелось бы написать. Да и старое стало пониматься по-другому, «Записки акте­ра», подвергнутые в свое время строгой, но в общем справедливой критике, теперь уж не удовлетворяют меня. Там главным было стремление к внешней заниматель­ности. Преобладали биографические эпизоды комиче­ского характера и почти не говорилось о творческих ис­каниях, иногда сложных, противоречивых и мучительных, И вот теперь, двадцать лет спустя, уступая прось­бам и уговорам, не без колебаний и сомнений решаюсь я приняться за новую книгу.
Сейчас, мне кажется, нужно суметь показать арти­ста не тогда, когда он отдыхает и развлекается, и не только тогда, когда он выступает перед публикой, а и тогда, когда он ищет материал для своих выступлений, работает с авторами текста и музыки, репетирует.
Следует, по возможности, рассказать читателю, чем именно приходится руководствоваться при составлении программы, чему учат отдельные неудачи и .как в даль­нейшем стараются их избежать, как растет и совершенствуется при этом художественный вкус, что помогает иногда предвидеть успех и популярность той или иной песни или программы в целом. Образ эстрадного арти­ста должен, по-моему, раскрыться в книге так, чтобы в нем могли обнаружиться незнакомые, иногда даже не­ожиданные черты, составляющие, однако, в целом самую суть его творческого лица.
Все это, конечно, не означает, что надо впасть в дру­гую крайность и пытаться писать нечто вроде научного трактата. Выступать в роли теоретика и брать на себя, таким образом, смелость претендовать на положение учителя от эстрады — вот что было бы уж действительно в высшей степени нескромным.
Никто не станет отрицать необходимость глубокой разработки методологии эстрадного искусства. Но это дело ученых, которые анализируют и обобщают опыт актеров. Наше дело— рассказать о своем опыте и мыс­лях, рожденных им.
У актера, в том числе и эстрадного, в основе его работы, так же как и у писателя, композитора, живопис­ца, скульптора, лежат жизненные впечатления и наблю­дения. У одних они выражаются в романе, поэме, ли­рическом стихотворении, у других — в симфонии, опере, на художественном полотне или в скульптуре, а у нас — в. исполнении и выборе эстрадной песни, в куплете, в устном фельетоне, в легкой музыке.
Приведу пока один только пример.
Я родился и вырос в Одессе, и этот родной мне юж­ный город со всем его своеобразием — романтикой моря, рыбачьими балками и базарами, каштанами и акациями, черепичными крышами, биндюжниками и даже особен­ностями строя и ритма речи — вошел в меня навсегда, стал моей неотъемлемой частью. Это была Одесса Э. Багрицкого, И. Бабеля, В. Катаева, Л. Славина. Именно чувство этой Одессы и подсказало мне интона­цию, манеру, искренность, задушевность в песнях о сво­ем родном городе.
Но отражение действительности в творчестве не про­сто. Оно меняется в зависимости от нашего жизненного опыта.
Сопоставлю три песни об Одессе, исполнявшиеся мной в разное время. Все они полны теплого чувства к родному городу, но выразилось оно по-разному,. Сна-
чала это было увлечение-блатным фольклором,' в ко­тором, вероятно, мне виделось тогда наиболее красоч­ное проявление одесской специфики. Отсюда неправиль­ный показ деклассированных элементов города. Так возникла песня-новелла-об «Одесском кичмане», о ко-' торой будет еще речь впереди. Впрочем, это был не только мой грех. Налет романтизации героев «дна» ощущался и в литературе, например, в рассказах И. Ба­беля о знаменитом одесском бандите Бене Крике.
В годы Великой Отечественной войны в лирико-ге­роической песне «Одессит Мишка» было стремление на­править одесский патриотизм на борьбу против фашиз­ма, за свободу всей нашей Родины.
Наконец, уже в послевоенное время чисто лирическая песня «У Черного моря» явилась попыткой воссоздать картину города, слившегося с самыми светлыми, радост­ными и дорогими воспоминаниями детства и юности. Успеху этой песни, несомненно, способствовало и то, что автор текста поэт Семен Кирсанов и композитор Мо­дест Табачников— оба тоже одесситы.
Такова лишь одна из сторон сложного взаимодей­ствия между реальной действительностью и творческой деятельностью артиста.
Но и в других случаях — не всегда, конечно, столь очевидных — можно обнаружить причину, делающую роль или песню близкими артисту, причину, помогаю­щую ему найти трогающие, душевные нотки.
А для чего это искать? Для того чтобы раскрыть один из секретов актерской удачи: показать, что она не случайна, а закономерна; для того чтобы актер мог луч­ше оценивать свои возможности.
Значит ли это, что я собираюсь анализировать все свои работы в хронологическом порядке? Безусловно нет. Такой анализ был бы утомительным, скучным и привел бы к однообразию и повторениям. Вполне доста­точно будет ограничиться наиболее, убедительными при­мерами. И такие примеры покажут, что человеческие качества актера, его образ жизни больше связаны с его родом деятельности, чем у людей других профессий. По­тому-то и существуют, вероятно, различные актерские амплуа и каждый в какой-то мере играет себя или то, что ему наиболее близко. А если у актера большой твор­ческий диапазон? Если он одинаково хорош в самых раз­нообразных ролях? Не происходит ли это вследствие глубины и богатства его внутреннего содержания, его умения по-особому отбирать, запоминать и воспроизво­дить увиденное?
За пятьдесят лет артистической деятельности мне приходилось встречать и близко знать огромное количе­ство самых разнообразных, в том числе весьма замеча­тельных, людей, иногда несправедливо забытых. Долг пишущего записки — по мере своих сил сохранить па­мять о тех из них, у которых есть чему поучиться нашей артистической молодежи, А воспоминания о людях и встречах с ними подводят нас к биографии автора.
Поэтому кое-где пришлось обратиться к материалу моих «Записок актера». Однако рассказанные ранее факты используются лишь тогда, когда в какой-то мере характеризуют мою творческую деятельность.
Естественно, что внешняя занимательность во многих случаях уступит место изложению серьезных рассужде­ний об эстраде вообще, о джазе и песне в особенности,. Такой задаче соответствует, по-моему, и построение кни­ги. Повествование, подобно действительности, которую оно отражает, как бы идет от простого к сложному. Последние четыре главы посвящены джазу и работе руководимого мною коллектива, Тут я делюсь своими мыслями о легкой музыке, песне и современном быто­вом танце, В известной мере здесь продолжается борьба за жанр, который представляет и наш ансамбль и дру­гие эстрадные оркестры. К сожалению, с джазом все еще связывается много нездорового интереса и пошло­сти. Именно поэтому я буду говорить о джазе только серьезно.
Начинаю я с детских и школьных воспоминаний.
Ведь «в те дни, когда бывают новы все впечатления бытия», складывается характер и в значительной сте­пени определяется дальнейшее развитие человека. Имен­но в детстве очень часто можно найти причины фактов и явлений жизни взрослого человека. Не потому ли мно­гие и многие писатели с особенной любовью трудились над произведениями о детстве?
Но моя задача намного уже и проще. Я обращаюсь к столь давним воспоминаниям исключительно как к .ма­териалу для раскрытия некоторых моментов своей твор­ческой биографии.

Еще одно замечание. Быть может, некоторых мои» товарищей по профессии удивит, что .в. книге'не упомя­нуты многие выдающиеся мастера современной совет­ской эстрады. У нас есть прекрасные артисты, которых знает вся страна. Они заслужили признание и любовь миллионов зрителей, И, конечно же, я присоединяю свой голос к голосу этих миллионов. Но эта книга — не. ис­тория эстрады, а всего лишь история одного из ее ар­тистов. Следовательно, в ней уместно упоминать только о тех, кто сыграл какую-то роль в его творчестве.
В итоге книга должна состоять из нескольких пере­плетающихся линий: заметок о творческой лаборатории артиста, изложения его мыслей об эстраде,, характери­стик людей искусства, с которыми он был знаком или дружил, и тех моментов биографии автора, которые ка­жутся ему заслуживающими внимания.
Вероятно, я многого, быть может слишком многого, хочу, ставлю перед собой очень трудные задачи. Удаст­ся ли мне их разрешить?.. Не окажется ли бремя разных рассуждений утомительным и скучным?..
А что, если сквозь весь этот пугающий серьез будет проглядывать иногда лицо веселого эстрадника, люби­теля шутки, острого словца, анекдота? Ведь книгу пи­шет все-таки эстрадник.
Вот вопросы, которые сейчас волнуют меня.
Хотелось бы — а ведь для этого, собственно, пишется книга,— чтобы накопленный мною опыт хоть сколько- нибудь помог нашей артистической молодежи повести вперед, дальше и выше искусство эстрады.
Итак, пускаясь в трудное и опасное плавание по, не­привычному для меня маршруту, буду надеяться, как говорили в старину, на благосклонное внимание читателя.

<<< Предыдущая глава                                                                          Следующая глава >>>