Вопреки представлениям многих людей, понятия «одесская музыка» и «блатная песня» не идентичны. «Блатная песня» как самостоятельный жанр выделилась из обширного пласта песен неволи к середине 19 века. Она – продукт «творчества» криминальной части российского общества и не связана с определённым местом бытования. «Одесский» -- это понятие, означающее созревание явления в одном локальном очаге. Помимо «блатной песни», родившейся «на нарах», возникла и другая её разновидность, которая является рефлексией блатного мира в сознании народа.

Когда Одесса стала играть важную роль в российском преступном мире, в славянское арго криминальной среды прибавилась еврейская составляющая (жаргон идиш). Часть блатных песен была одесского производства. Другие попали в этот город из «мест не столь отдалённых». Угрюмые, жалостливые и разгульные, они позаимствовали весёлый наряд «одесской музыки», а их тексты адаптировались к новому месту жительства. Это впоследствии и послужило основой для их быстрого распространения как развлекательного жанра и введения моды на одесскую колористику.

Такой псевдо-одесской блатной песней является «На Дерибасовской открылася пивная». Она бытовала в ростовском Централе, расположенном на Богатяновской улице. Первоначальный текст начинался словами «На Богатяновской открылася пивная», а в качестве мелодии использовали аргентинское танго Анхеля Виллольдо “El Choclo” («Колос маиса»), вышедшее на пластинке в 1911г. Персонажи и сюжет одесского варианта текста песни были не надуманы, а взяты из тогдашних городских реалий.

Блатная песня «С одесского кичмана» уходит своими корнями в каторжную песню о вапнянском, или вапнярском кичмане, известную ещё до Первой мировой войны. В Википедии говорится о наличии трёх сёл в Одесской области под названием «Вапнянка». А по дороге из Одессы в Киев есть село и небольшая узловая станция Вапнярка. Она известна тем, что в 1919 году за неё против григорьевских банд (на стороне большевиков) сражались "красные" бандиты Мишки Япончика. В первозданном тексте песни упоминался Одест или Одеста (каторжное произношение Одессы), в которую урканы бежали из кичмана (тюрьмы). Во время Великой Отечественной войны Утёсов внёс изменения и пел «С берлинского кичмана»:«Ах, Геббельс малохольный,скажи моёй ты маме,что я решил весь мир завоевать.С такою в рукою, с отмычкою в другою я буду все народы покорять».

«Мурка» произошла от блатной одесской песни о Любке-голубке, известной уже к началу 20-х годов. К середине 30-х «Любка» «добралась» до столицы, где была переименована в «Машу», а потом в «Мурку». У героини этой песне могли быть реальные прототипы среди известных «Марий», проявивших себе во время Гражданской войны со всех сторон баррикад.Однако исследователь блатного фольклора журналист Александр Сидоров выдвигает несколько версий происхождения этой песни. «Мурками»****** в 20-е – 40-е годы называли сотрудников Московского уголовного розыска (МУРа). Её прототипом могла быть сотрудница ленинградской милиции Мария Евдокимова, которую в 1926 году успешно внедрили в среду матерых уголовников. Кроме того, в годы нэпа в белокаменной орудовала дерзкая банда налетчиков. Ее никак не могли поймать, пока сотрудникам МУРа не удалось завербовать любовницу главаря. От большой любви к одному из стражей порядка она сдала компанию. Но, кто-то остался на воле и зарезал предательницу. Существует более двадцати версий этой песни. Среди них: «Амурская «Мурка», «Еврейская «Мурка» («Сурка»),» «Челюскинская «Мурка». Утёсов тоже пел «Мурку», но с 30-х годов в переименованном варианте ( «У окошка») и с новым текстом В. Лебедева-Кумача.

______________________________

****** А. Сидоров «Песнь о моей «Мурке», М. Прозаик, 2010

Образы носителей «блатняка» и сама «блатная песня» были опробованы Утёсовым в театре и кино ещё в ранний период его творчества. В 1925 году он сыграл роль мошенника и жулика в кинокомедии режиссёра Бориса Светлова "Карьера Спирьки Шпандыря". А в 1927году - главаря железнодорожных воров Андрея Дудку в комедии Якова Мамонова «Республика на колёсах», поставленной в Ленинградском театре сатиры Давидом Гутманом, где впервые, в соответствии с ролью, спел «С одесского кичмана» и «Гоп со смыком». В программе утёсовского теа-джаза «С одесского кичмана» и «Гоп со смыком» прозвучали в 1929 году.

Существует до полусотни версий «Гопа со смыком». Известный фольклорист, профессор С. Неклюдов отмечает, что наиболее ранние из них относятся к первой половине 20-х годов. *******Это запись, сделанная в Иркутской тюрьме и близкий к ней киевский вариант («Родился на Подоле гоп со смыком»), который бытовал в среде бывших семинаристов или низшего духовенства.

«Гоп» -- прыжок, скачок или удар. Производное от него – «гопник» (грабитель, мошенник). «Смык» - от слова «умыкать», т. е воровать. Есть у него и значения «сплочённая воровская группа», а также «лом для взлома». Близким по смыслу является выражение «Гоп-стоп» (разбой, грабёж), означающее воровскую «специализацию» уличного грабёжа «на испуг», когда прохожего внезапно грабят, а затем мгновенно исчезают. Но есть и трактовка «Гопа со смыком», как кражи, совершаемой «по вдохновению». В этом случае «смык» трактуется как «смычок». Существует версия и о том, что «Гоп–со-смыком» была кличка известного одесского вора, который под видом скрипача играл на свадьбах, а когда все напивались, очищал дом или квартиру.

В 1932-м – 34-м годах «Гоп со смыком» (переименованный в «Песню беспризорника»), «С одесского кичмана», «Лимончики» и «У окошка» (бывшая «Мурка») в исполнении Утёсова выпустил Грампласттрест. Это породило её новые редакции, которые бытовали в разных слоях населения -- от уголовников на Соловках до солдат на фронтах Великой отечественной войны. Возникли фронтовые переделки песни - "Граждане, воздушная тревога", "Жил-был на Украине парнишка", "Драп со смыком" и др. На утёсовскую версию опирался и «король блатной песни» 70-х годов Аркадий Северный (Звездин).

______________________________

******* Фольклор, постфольклор, быт, литература. Сб. Статей у 60-ю А. Ф. Белоусова.

     Зачем Утёсов обратился к этим песням? Являлось ли это «шалостями» талантливого артиста, как считал И. Дунаевский, или для этого имелись более серьёзные причины?

Во-первых, Утёсов, что называется, был «в материале». Блатные песни являлись составной частью «одесской музыки», которая, как и песни на идиш, окружали его с детства.

Во-вторых, колоритные «блатные образы» привлекали его как актёра. Утёсов разыгрывал эти песни-сценки бойко, весело, с подлинно одесским юмором, стараясь, по его выражению, «подать их в ироническом плане, как развенчание воровского фольклора». На самом деле в этом оправдании есть доля лукавства. Не в его силах было развенчать то, что ему нравилось. В конечном итоге он придал блатному фольклору ценностный характер. Ведь в глазах слушателя он его романтизировал, а сам представал в качестве его носителя и популяризатора. Для симпатий были основания. Взять хотя бы «авторитета» Мишку Япончика -- одного из уличных знакомых юного Лёди Вайсбейна и впоследствии его большого поклонника. В 1905 году еврейская община Одессы была спасена только благодаря решительным действиям отрядов еврейской самообороны, которые он организовал и возглавил. Как известно, Япончик стал прототипом Бени Крика в одесских рассказах И. Бабеля, а С. Эйзенштейн планировал поставить о нём фильм.

В-третьих, после революции качество концертной и театральной публики резко изменилось. Возникла массовая аудитория, представленная выходцами из рабоче-крестьянской среды, получившими широкий доступ к образованию, просвещению и руководству страной. Помимо шума и треска пролетарских праздников и пения революционных и патриотических песен, люди хотели отдыхать и развлекаться. Для того, чтобы удовлетворить их потребность в весёлой , простой, незатейливой музыке, Утёсов включил в свои выступления одесские и блатные песни. Они и стали «изюминкой» программ и чрезвычайно способствовали его популярности.

Надо заметить, что артист не являлся в этом первопроходцем. Поэтизация уголовных нравов началась уже с конца 19 века. Тогда в моду вошёл так называемый «босяцкий жанр». В амплуа «босяков» выступали одетые в лохмотья куплетисты, ансамбли, исполнявшие комические, сатирические, «одесские» и прочие песенки. Эта тенденция усилилась в годы гражданской войны и нэпа. Бандитизм, преступность, беспризорщина, неустойчивость жизни способствовали тому, что образ удачливого вора, фарцового парня, который «умеет жить» становится привлекательным для публики. И, в соответствии с этим, «одесская музыка» и блатная песня начинают занимать всё более весомое место, исполняясь на небольших эстрадах, в ресторанах и богемных салонах. Выступления молодого Утёсова – актёра-комика, исполнителя «одесских» песен, носителя нэпмановского колорита и образа «приличного одесского хулигана» (или «босяка оторвенного»,как шутил З. Гердт) находились в этом же русле.

Но затем артист сделал серьёзный шаг: он вынес всё это на большую профессиональную сцену, первым начал исполнять блатные песни «во фраке с бабочкой» и в сопровождении джаз-оркестра, тем самым сделав лигитимной эту «низкую» культуру в глазах огромной аудитории, которая его боготворила. А поскольку эти образы и стилистика нравились ему, он старался преподносил их слушателям так, чтобы они их тоже полюбили. Сам того не ведая, Утёсов открыл «ящик Пандоры». Блатные песни пришлись по вкусу и «внизу», и «наверху». С одной стороны, артист потрафлял вкусам народа, а с другой, на закрытых вечеринках и банкетах в Кремле выполнял заказы Хозяина и его окружения, любивших послушать «Лимончики», «Кичман», «Гоп со смыком» и «Мурку» в исполнении «хрипатого пошляка».

Как складывались отношения Утёсова и «власть придержащих»? В этих кругах были люди, которые ему симпатизировали и помогали. Один из них начальник Главного Управления кинематографии Борис Шумяцкий. Именно он назначил Утёсова на роль Кости Потехина в кинокомедии «Весёлые ребята» и заказал Н. Эрдману и В. Массу сценарий «под Утёсова и его оркестр».

Вместе с тем, артист крайне осторожно разговаривал с властью и старался сторониться политики. Он был мудрым человеком. Предпочитал быть гибким, выдержанным, дипломатичным, а когда нужно заигрывал и лавировал, «повышая идейность выступлений» (Л. Утёсов). Когда начались репрессии, он изъял из своей библиотеки все книги, документы и письма, которые могли бы его скомпрометировать, чтобы не дать ИМ возможность воспользоваться его недальновидностью. Ведь на глазах уничтожались лучшие люди страны, среди которых были ближайшие коллеги и друзья: И. Бабель, Б. Шумяцкий, В. Нильсен, С. Михоэлс... Утёсов боялся за свою семью и за свой оркестр.

Утёсов имел своё представление о порядочности и степени необходимости того или иного шага. Он поддерживал М. Зощенко, когда почти все от него отвернулись. В 1952 году, в разгар борьбы «с безродными космополитами» ( так «иносказательно» именовали евреев), вдвоём с В. Хенкиным хоронил любимую им еврейскую актрису Синди Таль. Его не удалось сделать ни коммунистом, ни депутатом. Да и подписей он своих не ставил под разными «обращениями» по просьбе «сверху».

В связи со сказанным выше, неизбежно встаёт вопрос: «Почему же уцелел сам Утёсов?» Выскажу своё мнение: до поры до времени он был для власти чем-то вроде шута, который её забавлял. Но в марте 1952 года ситуация резко изменилась.******** В разгар «Дела врачей» вышло постановление приступить к следствию по поводу двухсот человек, упоминавшихся по делу Еврейского антифашистского комитета (ЕАКа). Среди них была и фамилия Утёсова. Эта информация выглядит вполне достоверно. В фильме «Прощай XX век, прости...» режиссёр Савва Кулиш рассказывает о сталинском плане «окончательного решения еврейского вопроса», включавшем публичную казнь кремлёвских врачей на Красной площади, массовые погромы и переселение в Сибирь. Так что неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не смерть Хозяина.

Возвращаясь к основной теме, хочу заметить, что официально блатные песни время от времени запрещались, но на самом деле всегда бытовали локально или подпольно, а самое главное постоянно «обогащались». В конце 50-х – начале 60-х годов в города хлынул их новый мощный поток. Он стал одним из источников, который питал не только уличную и дворовую среду, но и широкие слои молодёжи и интеллигенции. Протестная культура поэтов и бардов вобрала в себя блатную песню и «одесскую» музыку, породив новый гибрид: остросатирические и политические песни, стилизованные под «блатняк» (В. Высоцкий, А. Галич, Ю. Олешковский, Ю. Ким и др.) Начался и обратный процесс, когда эти песни получали признание блатного мира. С 70-х годов появился сонм новых исполнителей «блатняка»: А. Северный, В. Крестовский, «Братья Жемчужные», М. Звездинский, К Беляев, М Круг и др. Блатная песня --- как и в первых программах Утёсова -- стала проявлением раскрепощённости, свободы и даже инакомыслия. Она распространялась через те же каналы, что и песни бардов, рокеров и попсовиков. В конце 80-х -- начале 90-х годов вместе с волнами эмиграции «одесская» музыка и блатные песни зазвучали за пределами Советского Союза. Местом их обитания стали русские районы типа американского Брайтон-Бич, и конечно же, русские рестораны. Такие исполнители, как В. Токарев, М. Шуфутинский, Л. Успенская оказались востребованными в России, пополнив ряды сочинителей и исполнителей подобного толка.

К общему хору присоединилась не только власть, но и творческая интеллигенция. Бывший рокер Андрей Макаревич и джазмен Алексей Козлов выпустили диск «Пионерские блатные песни» (1996 г.). В их число входит и весь «блатной» утёсовский репертуар. Кстати, эти артисты внесли свою лепту и в исполнение песни «Гоп со смыком». Особенно впечатлил Алексей Козлов, сделавший для неё симфоджазовую аранжировку. Э.Успенский и Э. Филина посвятили блатной песне программу «В нашу гавань заходили корабли» и печатали в одноименной интернет-газете статьи типа «Я русский бы выучил только за Мурку». «Мурку» распевают от В. Леонтьева и хора Турецкого до трио в составе депутата-профессора Жириновского, полуголой Лолиты и Серёги. На концерте «Две звезды 2010» им дружно подпевало жюри из народных артистов.

______________________________

******** М. Гейзер «Пятый пункт в жизни Утёсова», Лехайм, ноябрь 2006.

В 90-е годы появился и новый, эффектно звучащий термин -- «Русский шансон». Он был придуман для того, чтобы придать привлекательный имидж жанрам, имеющим неэстетичное название, а именно: «блатняку», приблатнённой попсе, дворовой и ресторанной песне. На взгляд образованного человека, это название некондиционно. Во-первых, его создатели присвоили себе нечто положительное из другой области и полностью изменили его семантику. А во-вторых, оно абсурдно, поскольку смешано «французское с нижегородским». Но если оценивать с точки зрения маркетинга, то найдены два ключевых слова: «шансон» воссоздаёт образ прекрасных французских песен, а «русский» привносит а ля патриотический акцент. Внушение, как говорил Аркадий Райкин, входит «через заднее крыльцо», и сознание масс становится некритичным. Этот термин стал красивой витриной, под прикрытием которой возник целый сектор индустрии, направленный на стремительное расширение зоны влияния «блатняка» и достижения многомиллионной прибыли. Он охватил радио и телевидение, престижные сцены, производство дисков, фестивали, конкурсы. «Радио «Шансон» даже учредило премию, первое вручение которой стало всенародной акцией, проходившей в Кремлёвском дворце (2000 г.).

Обращает на себя внимание, что в программах «Русского шансона» довольно часто звучит Леонид Утёсов, а его «одесский» и блатной репертуар исполняют солисты и молодёжные ансамбли (Г. Плотник, В. Утёсов, группы «Дилижанс», «Эшелон», «Американка», «Последний переулок»). Идеологи «Шансона» поспешили объявить артиста одним из отцов этого жанра. В какой-то степени они правы. Когда-то он бросил свои зёрна на «благодатную почву», в которой глубоко укоренилась каторжно-тюремная, лагерная жизнь. На этой почве и возник пласт блатной музыки, по своему масштабу вряд ли имеющий аналоги в мире.

Но нельзя забывать и о том, что в более поздние годы артист стеснялся слушать свои записи «блатных песен» и не хотел о них говорить. Есть редкие кадры хроники конца 60-х годов, где группа его друзей-актёров над ним подшучивает. Ростислав Плятт ставит «С одесского кичмана», затем «Гоп со смыком», а Утёсов раздражённо просил снять эти пластинки и поставить любую из его «хороших» песен. Он воскликнул: «Я считаю, что это просто диверсия!». Утёсов, непризвольно произнеся ключевое слово, точно определив характер распространения «блатняка». Вряд ли он мог предполагать, что его увлечение станет одной из причин появления такого количества «единомышленников», которые дадут блатной традиции столь мощный импульс! А возможно, знающий жизнь артист и не удивился бы. Ведь есть своя логика в том, что в стране, живущей «по понятиям», «блатняк» и его модификации узаконены государством и стали составной частью российской популярной музыки.

Подводя итоги

      Леонид Утёсов обладал талантом собрать воедино многие, казалось бы несоединимые вещи. Он являлся превосходным «менеджером»-организатором эстрадного оркестра, театрализованных программ, многогранным мюзик-хольным артистом, энтертейнером, лидером политизированной советской эстрады и носителем самобытной одесской традиции. Им написаны три автобиографические книги воспоминаний, наполненые юмором и печалью, мудростью и надеждой, а главное -- любовью к жизни, к сцене и к людям.Но при всей неординарности и большом диапазоне дарования, при всём тематическом людям.и жанровом разнообразии ему недоставало креативности и художественности. Тем не менее, Утёсов – яркое артистическое явление. Он оставил неизгладимый след, прежде всего, как исполнитель советских песен, сделав их близкими, нужными и любимыми для огромной массы благодарных слушателей.

«...Если у человека есть его единственное движимое имущество - талант, он и идет с ним, и поет им, и пишет им, и волнует им, потому что талант - это очень просто, это переживать за других», - написал М. Жванецкий в своём посвящении «Леониду Осиповичу Утёсову»